Талантливый человек – это уникальный инструмент, а порой оркестр, способный вызывать бурю восторга. Общаешься с человеком и слышишь мелодию его настроения.
У Ивана Пантелеймоновича Баху, давнего моего друга и сокровенника, даже фамилия созвучна с фамилией великого немецкого композитора. С той лишь разницей, что Иоганна Баха знает весь мир, а Ивана Баху отдельно взятый Казанский район, точнее сказать, многочисленные почитатели его поэзии. Но страсти-то в душе бушуют равновеликие. Музыка и лирика замешаны на вечном и не проходящем – любви к Родине и женщине.
Иван Баху по характеру и темпераменту схож с порывистым молодым весенним ветром. Радостный он человек, словно в жилах у него течёт густое, как нектар, молдавское вино.
Появляется на пороге Ваня, и светлеет комната, в которой до прихода Баху было стыло и сумрачно. При встрече с ним звучит в душе моей нарастающим восторгом знаменитый и пронзительный вальс Евгения Доги. Этим вальсом обычно завершают торжественную процедуру бракосочетания, что неверно по сути. Эту мелодию жениху и невесте нужно ещё заслужить. Она не сопровождение весёлого торжества. Эта мелодия – награда за верность друг другу.
Вот и в стихах Ивана Баху непременно, но ненавязчиво звучит музыка любви. Она не громкая, не кричащая. Почти в каждом четверостишии чувствуется трепетное дыхание любящих мужчины и женщины. Плотского, обнажённого в них лишь малость. Это чувственное, земное звучит как фон и воспринимается пытливым читательским взором как естественное. Как, к примеру, тень от человека в солнечный день.
Я хозяин и в стихах,
и в доме,
Неискоренима эта блажь.
Женщину горбушкой
не разломишь,
Родину чужому не отдашь.
Родину чужому не отдашь.
Баху – молдаванин по национальности. Вырос он в краю виноградников. С детства общался на родном языке, богатом красками и мелодикой произношения. Молдаване – народ песенный. Эти ритмы Иван впитал с молоком матери. Но вот что удивительно. Выплеснуть свою душу в стихах Иван сумел лишь на русском языке. Я попросил как-то Ивана сочинить несколько поэтических строк на молдавском, и Баху с этой задачей справился. Справился, но не обрадовался этому.
– Это для пляски, – как мог пояснил мне Иван, – а не для души, не для сердца.
Я же недоумевал. Уши мои воспринимали мелодию стихотворения. Угадывался правильный звуковой ритм, но не смысл стиха.
– О любви можно писать стихи только по-русски, – заявил Иван категорично и бесповоротно. В словах этих есть, конечно же, преувеличение, но с главной сутью этого высказывания согласятся многие российские поэты, не страдающие фобией.
От отца у Ивана трудолюбие. Старик Пантелеймон на винограднике проводил все свои дни – от рассвета до заката.
– Солнце ещё не встало, – вспоминает Иван, – а отец уже пылит дорогу растоптанными вдрызь сапогами. В полотняной сумке – вчерашняя лепёшка, сыр и зелень. В руке – трёхлитровый чайник с домашним вином. Чайника хватало на день. Сырой воды отец не пил вообще. Я появился на свет, когда отцу исполнилось шестьдесят.
Выросший среди вина Иван не спился. Среди поэтов, выросших в более суровых климатических и жизненных условиях, трезвенников не отыщется. Так что Иван Баху в этом плане исключение. Да и на питие недостаёт у Баху времени и сил. Четверых детей поднимали они с женой Натальей Ивановной на ноги. Без малого тридцать лет отработал Иван Пантелеймонович на Тюменском Севере вахтовиком.
Расставанья и встречи –
Две равные части,
Из которых когда-нибудь
Сложится счастье.
Разлука с домом, семьёй, любимой женщиной – это живые чернила поэта. Без них, этих чернил, лист всегда чист и пуст. У Ивана эти листы заполнялись проникновенными строчками, достойными поэтического сборника любовной лирики. Может быть, когда-нибудь эта Иванова книга выйдет в свет.
В поэзию входил Иван Баху легко, но не без кропотливой работы над каждой своей строчкой. Помогало общение. В восьмидесятые годы при редакции районной газеты продуктивно действовало литературное объединение. На творческие посиделки сходились и съезжались местные самодеятельные поэты и писатели. Литературному объединению повезло на руководителя. Авторские рукописи с пристрастием, вслух, с критическими замечаниями и оценками прочитывал талантливый тюменский прозаик, ныне покойный Анатолий Савельев. Его советы, отеческая опека помогли становлению начинающих литераторов. Под его началом и при материальной поддержке земляков издали первые свои поэтические сборники Павел Аржиловский и ваш покорный слуга. К сожалению, к печали великой рано ушёл из жизни Анатолий Яковлевич Савельев, но память о нём жива.
Много воды, мутной в том числе, утекло с той поры. Поменялась страна, поменялись и нравы. Поэзия перестала являться духовной потребностью самой читающей когда-то нации. Но поэтов не убавилось. Некоторые из них, выпросив как милостыню денег у сильных мира сего, издали стихотворные книги, которые, кроме самих авторов, никто не читает. Стихотворные эти опусы не проходят литературное «рентгеновское» обследование посредством поэтических семинаров с участием мэтров. Литературные критики скороиспечённые поэтические сборники в своих публикациях даже не упоминают. И они правы. Говорить-то не о чем! Поэзии в книгах этих нет.
Приумолк, затих, потерялся в своих житейских заботах и наш Иван Баху. Денег на издание своей книги у него нет. И не просит их Баху на стороне, ибо чтит завет Михаила Булгакова: «Ничего не проси…»
Но стихи Баху писать не перестал. Изредка приносит он сокровенные строчки, написанные на тетрадном листке мелким почерком. О чём они? Всё о том же – любви к Родине, к женщине. Эта любовь питает творчество Ивана Баху как исток большой реки.